Автор  языка Лого профессор Пейперт — большой друг Института новых технологий (ИНТ); во время своего визита в Москву он дал интервью С.Ф.Сопрунову, с которым его связывает многолетнее знакомство и тесное сотрудничество.  С.Ф.Сопрунов, — руководитель Группы Лого ИНТ, математик, программист и педагог, более всех других сделавший для адаптации и распространения этих пакетов в России, — замечает в своей книге: «Можно предположить, что учитель астрономии предложит своим ученикам изобразить движение планет, учитель истории — проиллюстрировать жизнь средневекового замка, а учитель русского языка — формализовать грамматическое правило».

Сопрунов. Каковы сегодня ваши личные взгляды на роль Лого в школьном образовании? Отличаются ли они от того, что вы ожидали, когда только начинали работы в этом направлении? Удовлетворены ли вы результатами?

Пейперт. Ну, что до моих личных ожиданий, то начиная Лого я даже и не думал о школьном образовании — я думал о детях.

Шел 1963 год, я только что прибыл в Америку и приступил к работе в MIT. У меня еще со студенческих лет имелся кой-какой опыт с компьютерами, но доступ к ним давался тогда на очень короткое время, и за столь короткий промежуток просто нельзя было успеть сделать что-либо серьезное. А теперь я внезапно попадаю в такое место, где у меня есть и компьютер, и возможность работать с ними сколько душе угодно и с его помощью мне удается решить ряд проблем, над которыми я безуспешно бился уже несколько долгих лет.

И тут я подумал: если бы дети располагали столь мощным интеллектуальным инструментом, насколько возросла их способность делать то, что они в принципе не могли делать раньше, или что требовало бы от них непомерных затрат труда, а сейчас оказалось бы таким простым и легким!

Мне стало ясно: дети должны овладеть этой мощью и моя цель — предоставить им такую возможность. Я был одержим и до сих пор остаюсь одержимым этой мыслью: детям необходимы компьютеры, увеличивающие их интеллектуальные силы, их способность действовать в мире и общаться друг с другом и быть активными членами общества.

Такова была моя цель, мало что имеющая со школой. Сама же школа — это крайне сложный вопрос, и в дальней перспективе роль компьютера по-моему в том, чтобы помочь нам отделаться от школы в ее нынешнем виде.

Немыслимо, чтобы через пятьдесят лет школа оставалась бы такой же как сегодня. Проводить сегрегацию детей по возрасту — смешно! Это лишь следствие того, что в основу обучения положена модель поточного промышленного производства с очень ограниченными технологическими ресурсами.

Сегодня же дети, растущие вместе с компьютерами, могут исследовать, познавать и разрабатывать очень сложные проекты; они способны быть очень дисциплинированными и глубоко вникать в суть проблем, изучая то, что их по-настоящему интересует.

Но все-то в принципе не совместимо с нынешней структурой школы. И в конце концов эта структура должна исчезнуть. Надеюсь, что Лого выступает передовым отрядом, помогающим школьным работникам осознать необходимость более глубоких изменений.

С. Кстати, не является ли компьютер в каком-то смысле очень странным устройством? Сперва полагали, что он помогает нам вычислять, собирать данные, набирать и редактировать тексты; потом обнаружили, что с его помощью можно общаться, далее появились программируемые кирпичи, и т.д. Похоже, что компьютер открывает перед нами новые возможности через каждые три года или пять лет. Как, по-вашему, будет обстоять дело с использованием компьютеров в будущем?

П. Конечно, использование компьютеров — вещь все еще новая, еще не нашедшая себе определенного места. Но, похоже, что его место — повсюду. Представьте себя обезьяной, только что изобретшей язык. И вы спрашиваете: для чего пригоден язык? Конечно, сразу ясна его польза в том, что он помогает сообщать друг другу о том, где находятся бананы. А затем и о том, что кто-то собирается на нас напасть. А также помогает запоминать дорогу, или развлекать наших друзей и так далее. Всякий раз мы находим для языка еще какое-то применение и оказывается, что он — неотделимая часть нашей повседневной жизни.

Так что нет смысла спрашивать, для чего язык. Он годится для всего. Мы и представить себе не можем, что без него можно обойтись. То же с компьютером. В конечном счете компьютер есть универсальное расширение и внешнее продолжение нашего интеллекта. До сих пор компьютеры еще слишком громоздки, неповоротливы, тяжелы, но мы видим, как они становятся все меньше и меньше в размерах. Тот же программируемый кирпич можно носить в кармане и идти с ним куда угодно; скоро он станет частью одежды и частью любого объекта из нашего окружения.

Я думаю, если через пятьдесят лет вы спросите: для чего нужен компьютер? для людей того времени это прозвучит так же, как для нас сегодня вопрос: для чего нужен язык? Компьютер станет частью всего, что мы делаем, хотя, конечно, на то потребуется какое-то время. Но это будет не открытием каких-то новых для нас вещей, а просто признанием свершившегося факта нашей жизни.

С. Если сравнивать компьютер с языком, то не есть ли он часть культуры, а поскольку культуры, как и естественные языки в разных частях Земли различны, то не различаются, в зависимости от типа культуры, и типы использования компьютеров? Например, что вы думаете об использовании компьютеров в России? Вам ведь приходилось наблюдать, как это происходит во многих странах, так что у вас, наверное, накопился материал для сравнения и вы можете судить о нашей ситуации лучше, чем мы сами.

П. Вы имеете в виду, как компьютеры используются сейчас в России или как они могли бы использоваться?

С. И то, и другое...

П. Вопрос о том, как компьютеры используются в разных странах, не так уж интересен и важен для нас. Способ их использования где бы то ни было определяется в основном тем, что это за компьютеры и в каком они имеются количестве. Чаще всего их немного и это сегодняшние, громоздкие, крупногабаритные аппараты. Важно, что родители хотят, чтобы их ребенок имел доступ к современному компьютеру, и школам приходится делать в этом отношение какой-то практический выбор. С этой точки зрения Россию традиционно характеризует то, что большинство учителей, знакомящих детей с компьютерами, имеют за плечами естественно-научное или инженерное, или математическое образование и опыт. Приходя в школу, они очень часто придают своим урокам тот же профессионально-технический оттенок. Так, по крайней мере, бывало раньше.

Я же рассматриваю Лого как некий перекресток: это место встречи между изучением детьми собственно компьютерной науки и техники и поиском более плодотворных личностных подходов к самостоятельному индивидуальному учению посредством разработки проектов и проведения открытых исследований. В России тоже увеличивается число учителей, придерживающихся аналогичной позиции. Они изучают со школьниками программирование не ради него самого, но чтобы показать детям, как его использование может оказывать могучую помощь в любой работе, который вы занимаетесь. Так что Лого все чаще становится тем перекрестком, о котором я упомянул. Как только вы начинаете его так трактовать, вы движетесь в будущее. Мы размышляем над тем, куда идет образование, и, по-моему, этот вопрос не специфичен для России; я думаю, по большому счету здесь нет такого уж огромного различия между отдельными странами и культурами.

Разумеется, язык есть часть культуры и один из печальных аспектов современной жизни состоит в том, что мы видим как вокруг нас возникает некая модернизированная универсальная международная культура. Пару месяцев назад мне довелось быть в Таиланде. Я зашел в городской торговый центр и вокруг было все то же, что можно было бы увидеть в Америке, или в Африке, и почти в любой стране мира: те же прилавки, те же витрины, те же марки товаров, та же музыка... И это очень-очень грустно.

Естественен вопрос о компьютерах в Интернете: не сметут ли они прочь все национальные различия? Не будут ли через пятьдесят лет все жители Земли есть одну и ту же пищу, говорить по-английски, смотреть те же скверные фильмы, слушать ту же оглушающую музыку? Может быть.

Но интересно подумать и о другой перспективе. Возможно, малочисленные народы в какой-нибудь маленькой страны в Африке, и на крайнем Севере и Северо-Востоке России или еще где-нибудь в Азии по-прежнему сохранят свои родные языки. Не исключено, что к тому времени или даже раньше появятся компьютеры-переводчики с любого языка на любой иной. Если с помощью таких компьютеров интеллигентные люди таких стран, говорящие каждый на своем родном языке, начнут без труда общаться друг с другом, они перестанут испытывать то давление, которое вызывает нынешнюю тенденцию к отказу от множества национальных языков в пользу какого-то одного.

Уже сегодня обитатели ряда отдаленных, ранее изолированных местностей, получивших доступ к Интернету, могут показывать свою культуру широкому миру. И чем отдаленнее эти регионы, тем интересней для всех остальных живущие дети, потому что именно они могут обладать чем-то, чего нет у прочих. И дело в особенностях не только культуры, но также природы и экологии. К примеру, мне говорили, что самое холодное на Земле место находится где-то в России. Я уверен, что миллионов десять школьников по всему миру захотели бы спросить у тамошних школьников: каково жить в таком месте? И задать им еще кучу вопросов. Так что жители затерянных уголков, никогда прежде никому неизвестных кроме их ближайших соседей, могут вдруг оказаться в центре всеобщего интереса и внимания; приобрести особое значение в глазах множества людей, по-новому осознать собственную идентичность, глубже и тщательнее изучить и познать самих себя, поскольку целый мир расспрашивает их об этом.

Я убежден, что в длительной перспективе от всемирной связи обогатятся все, но нам придется вести очень большую борьбу за то, чтобы остановить тенденцию нивелировки культурного многообразия и, напротив, поощрять его развитие.

С. Вы не раз говорили о роли родителей и семьи в образовании, но Лого сегодня используется преимущественно в школах. И хотя такая среда, как MicroWorlds во многих отношениях очень проста в использовании, для подлинного освоения детьми всех заложенных в ней возможностей необходима кадры хорошо подготовленных, продвинутых и по-передовому мыслящих учителей. Как вы думаете, возможен ли приход тех или иных программных продуктов Лого и основанных на них подходов в сферу домашних занятий ребенка и в его семейную среду?

П. В данный момент полноценное использование Лого возможно либо в школе, где есть такие учителя, либо в таких домах, где родители настолько в этом заинтересованы, что сами изучают Лого и находят время для соответствующих занятий со своими детьми. Это как раз то, что я стараюсь поощрять и здесь уже есть позитивные результаты: какое-то число родителей уже приступило к подобной работе. Но боюсь, что от большинства из них мы никогда ничего похожего не дождемся.

Так что надо искать какие-иные подходы. Хоть и с запозданием но мы начинаем лучше понимать, как можно было бы на основе новейшей вычислительной техники разрабатывать гораздо более эффективные инструменты, помогающие детям успешно учиться дома обходясь без школ и учителей, равно как и без помощи родителей.

Например, в трудный момент просить и получать совет и помощь on-line — возможно и от других детей, не обязательно от взрослых профессионалов. Одна из моих аспиранток только что закончила диссертацию о детской взаимопомощи в рамках «сообщества виртуальных экспертов». Виртуальных учителей, если угодно.

Думаю, что с помощью имеющихся у нас сегодня телекоммуникационных средств вполне мыслима и такая ситуация: ребенок создает какое-то мультимедиальное шоу в MicroWorlds или иной аналогичной среде, и наталкивается на какое-то препятствие, которое никак не может преодолеть собственными силами. Как быть? Рядом нет ни учителя, ни знакомого с предметом родителя. Но если обратиться за помощью через Интернет в соответствующее виртуальное сообщество, не исключено, что где-то на другом континенте найдется некто сведущий, кто в данный момент свободен и благодаря своему компьютеру может увидеть возникшую проблему и подсказать путь ее решения с не меньшим успехом, чем если бы он стоял рядом и заглядывал через плечо спрашивающего на его монитор.

Такого рода среда технически уже осуществима; сделав ее широко доступной мы невероятно усилим способность изучать и получать знания о любом предмете, в особенности о том, как пользоваться наиболее изощренным компьютерным инструментарием. Дети, я уверен, будут успешно овладевать дома пакетами вроде MicroWorld и теми, что придут им на смену в становящихся на наших глазах тотальных средах учения. Речь не о научной фантастике далекого будущего, кое-что из этих замыслов мы можем делать уже сегодня. В самое короткое время будут совершены гигантские шаги к их осуществлению во всей полноте.

С. Как вы думаете, являются ли MicroWorlds и подобные им среды, основанные на программных принципах и образовательной философии Лого, действительно универсальными, одинаково хорошо годящимися для любого ученика и любого учебного предмета?

П. Если вы спрашиваете, предназначен ли язык программирования Лого лишь для некоторого особого типа людей или же для всех, то ответ будет — для всех.

Можно ли считать MicroWorlds универсальной средой — не знаю, но на сегодня это наибольшее к тому приближение. Никто не знает, что еще может быть изобретено и будет изобретено, но мы сделали шаг в данном направлении. И то, что сделано уже доступно каждому, хотя кому-то в начале бывает труднее, чем остальным.

К сожалению, во многих школах Лого преподают как еще один из многих прикладных пакетов: вы все должны делать сейчас вот такой проект из имеющегося списка. Но кому-то хочется взяться за другой проект. А кого-то не интересует ни один из там указанных. Так что суть не в MicroWorlds, а в насильственном навязывании заранее определенных проектов. Если кто-то интересуется музыкой, то ему и надо делать что-то музыкальное; тот же, кого влечет мультипликация, пусть ею и занимается.

Надо лишь понять: вот язык, пригодный для программирования самых разных действий, так что реши, что именно тебе интересно и приступай к делу. Понявший же перестает спрашивать: для всех ли Лого или только для некоторых?

С. Я согласен, но когда мы говорим о программировании, то перед нами множество разных языков: Паскаль, С++, Лисп, другие профессиональные языки. И тот, кто предпочитает Лисп, отличается от использующего С++, — хотя бы исповедуемой им рабочей философией. Я хочу сказать, что мы выбираем те орудия, которые лучше прочих отвечают нашим целям, нашим подходам, нашим ухваткам...

Какими особенностями по части идей или подходов отличаются люди, предпочитающие Лого?

П. Вопрос, я полагаю, лежит глубже. Мы пытались инкорпорировать в Лого многое, дабы им могли пользоваться разные люди, работающие в разных стилях и разными способами. Так что если вам нравится, вы можете писать высоко структурированные программы, или же лепить их по кусочкам, ощупью, на скорую руку и как придется, переделывая и усложняя и не смущаясь грязью, наращивая и развивая любым путем — лишь бы получить желаемый результат.

Здесь есть два полярных стиля: одни выбирают первый, другие — второй, а посредине лежит куча промежуточных. Так что, в конце концов вопрос упирается в сам способ, или характер выражения, присущий разным естественным языкам — таким, скажем, как английский или русский, на которых люди выражают себя в стилистическом отношении совсем по-разному. Я думаю, мы способны создавать внутри Лого что-то вроде множества языков, или диалектов, из которых люди разного возраста, разного темперамента, разных интересов, разных вкусов и предпочтений всегда сумеют выбирать тот, что более всего их удовлетворяет и позволяет с наибольшим удобством достигать поставленных ими целей.

Сохранятся ли в будущем разные языки программирования, различные компьютерные среды? Да, вполне вероятно... Но, по-моему, такой уж это фундаментальный вопрос: должен ли быть на свете только один такой язык.

Мы же стремимся к универсальности лишь в смысле вышесказанного. Для тех, кто обращается к программированию ради интеллектуальной гимнастики, рекреации и чистого удовольствия, равно как для ребенка, впервые знакомящегося с программированием, Лого, судя по всему, является покамест единственным языком, специально разработанным с целью дать таким пользователям максимально эффективный и гибкий инструмент.

Очень хотелось бы, чтобы у нас были и другие, самые разные языки, в одинаковой степени доступные детям, ибо тогда мы могли бы глубже представлять себе, что на самом деле происходит в их мышлении, когда они учатся, и лучше понимать причины того, почему одно им удается, а другое нет.

Я даже подумывал иногда: не попытаться ли создать еще один язык, очень отличный от Лого? Если никто другой этого не делает, то не должны ли мы сами? Но пока не получилось.

Еще раз подчеркну: никак не хочу сказать, что тут уже нельзя изобрести ничего нового. Я уверен, что будет изобретено то, о чем мы не в силах и вообразить. Возможно, появится и множество универсальных языков.

Добавлю еще одно. С Лого хорошо начинать и приобретать первые навыки в программировании, и поработав с ним несколько лет можно стать настоящим экспертом. Но любой человек, желающий считаться в сколько-нибудь глубоком смысле грамотным по части использовании компьютеров, должен быть многоязычным. То есть он должен знать несколько языков программирования и понимать, что такое Лисп, что такое Паскаль; должен иметь опыт работы с каждым из них. И, конечно, быть способным выбрать из них тот, который наилучшим образом отвечает характеру решаемой в данный момент задачи. К примеру, я написал программу на С потому, что мне надо, чтобы она выполнялась быстрее. А недавно я забавы ради составил программу прямо в машинном коде, выполняемую медленнее, но не рекомендовал бы делать это при обучении новичков.

С. Не разовьете ли вы чуть дальше вашу метафору Лого как языка со многими диалектами?

П. Есть другого рода аналогия между Лого и естественным языком. Даже и не аналогия: Лого может быть языком, на котором люди разных стран, говорящие по-русски, или по-испански, или по-японски могут общаться по поводу каких-то предметов, представляющих для них общий интерес. Преимущество Лого в том, что это существенно редуцированный язык, и его легко выучить в короткий срок. Вы можете разрабатывать сообща важные проекты, объединяя в них разные виды деятельности разных людей.

Пожалуй, это могло бы даже стать началом изучения какого-то национального языка в полном его объеме. Мне доводилось видеть, как англо-говорящие дети, собирающиеся изучать французский, в качестве первого шага начинали использовать версию Лого, локализованную на французском. Понятно почему: словарный состав там очень мал и очень скоро дети научились не только работать с «Лого по-французски», но и обсуждать на том же языке создаваемые ими программы. И это прекрасный шаг к овладению чужим языком, ибо они его не только изучали, но сразу же использовали в своей работе. В большинстве же школ изучение иностранного языка поставлено так, что должно пройти весьма долгое время до того момента, когда детям представится случай использовать этот язык для чего-то действительного им нужного.

Так что я вижу здесь один из путей к взаимному обучению иностранным языкам посредством коммуникации, которая благодаря Интернету становится теперь глобальной и обещающей принести небывалые плоды.

Расскажу еще одну историю, относящуюся к той же теме. Несколько лет назад, когда мы разрабатывали первую версию ЛЕГО-Лого, я проводил семинар-мастерскую в MIT: дети из бостонских школ занимались разные проектами, строя всяческие устройства из ЛЕГО и программировали их поведение в среде Лого. Присутствовало и несколько гостей MIT — японских ученых, приехавших в Соединенные Штаты со своими детьми, которых они привели к нам в лабораторию просто потому, чтобы те не изнывали от скуки в одиночестве, а тоже приняли участие в проектных занятиях. Эти маленькие японцы не говорили по-английски, наши — по-японски. Но они как-то сумели сработаться вместе, поскольку все делали нечто реальное и в контексте этой деятельности могли объясняться друг с другом без слов путем прямого показа и наглядного объяснения, жестами и мимикой.

Когда через пару дней я полюбопытствовал одного из наших школьников, что они предпринимают в отношении языковой проблемы, он посмотрел на меня широко открытыми глазами и спросил: а что это за языковая проблема? Она ему и в голову не приходила.

Различия языков становятся неизмеримо меньше, а легкость понимания неизмеримо возрастают, когда коммуникация осуществляется в непосредственной действенно-продуктивной форме, а не в абстракциях, типичных для разряженной атмосфере традиционной классной комнаты.

С. Последний вопрос. В те дни, когда вы только приступали к созданию Лого, чего вы не совсем не предвидели, чего не ожидали из того, что впоследствии неожиданно для вас возникло и к чему сегодня привело ваше начинание? Какие события в этом ряду на протяжении всей истории Лого оказались для вас наибольшим сюрпризом, сильнее всего вас удивили и поразили?

П. В истории Лого имеется две области событий, абсолютно мною не предвиденных. К одной из них отношение у меня негативное. Я уже сказал, что начиная работать над Лого, я думал вовсе не о школе, а о том, как придать детям больше сил, помогающих им учиться. Школы же, когда пришлось и о них задуматься, представлялись мне радикально трансформированными под влиянием самих детей, получающих в свое распоряжение столь мощный новый язык учения.

Когда компьютеры пришли в школы, там стало происходить нечто совсем иное. Сегодня много школ, где дети проводят, скажем, час в неделю, изучая Лого в компьютерном классе. Вот этого я никак не предвидел. Поразительно было обнаружить, что задуманное в качестве инструмента усиления интеллектуальных способностей ребенка во всех областях знания, превращают в еще один учебный предмет в классно-урочной системе. Кое-где по Лого сдают экзамены вместо того, чтобы заняться чем-то более полезным.

Вот это очень разочаровывало. Совсем ужасно было, что во многих школах на уроках Лого всех детей заставляют делать на экранах одно и то же!

Однако мало-помалу мне стало открываться, что это и не так уж плохо. В конце концов наша цель была в том, чтобы каждый индивид мог взять Лого и пользоваться им по-своему, — раз так, то я не должен жаловаться, даже если то, как он им пользуется, не нравится лично мне.

И тогда мои взгляды на происходящее в школах заметно изменились к лучшему. Ведь многие учителя применяют Лого творчески и это замечательно. Другие используют его, с моей точки зрения, не столь воодушевляюще, но таков уж мир. Проповедуя разнообразие, я не имею права сетовать на их выбор.

Таков один сюрприз, преподнесенный мне историей развития Лого.

Но тесно связан с ним и другой, целиком позитивный и восхитительный, но совершенно невообразимый для меня в начале.

Написав Mindstorms, я не думал, что мою книгу будут читать школьные учителя. Она предназначалась для узкого круга исследователей проблем образования. К сегодняшнему дню ее прочитало, судя по тиражам, не меньше, а может быть и больше миллиона учителей в разных странах мира. Полагаю, что многие учителя нашли там выражение того, над чем они уже размышляли — вот что существенно. Вряд ли я сообщил им что-либо особенно для них новое, ранее неведомое или неслыханное. Думаю, что я артикулировал нечто, уже происходящее в их умах и сердцах; возможно, не до конца еще ими осознанное, или же то, о чем они не решались позволить себе говорить вслух. Моя книга дала им возможность открыто высказать их собственные идеи — и это было величайшим сюрпризом.

Если говорить не об учителях, а об учениках, то всякий раз, когда я встречаюсь с детьми, делающими в Лого самые разнообразные вещи, — а мне уже довелось увидеть многие тысячи проектов во множестве школ и стран — я нахожу у них нечто такое, чего видел раньше и просто не смог бы себе вообразить.

Так что у меня никогда не будет права сказать: я видел все, что можно сделать в Лого. Всегда найдется ребенок, который добавит к уже виденному нечто, абсолютно нами невообразимое. И это не перестает меня изумлять и восхищать.

Позвольте мне рассказать еще о нескольких сюрпризах. Часто дети удивляли меня не только тем, что они делают на компьютере, но и тем, как они это делают, их внутренним представлением о своей работе. Вы знаете, что дети часто пишут программы строка за строкой так, что возникает куча перепутанных строк, в которых невозможно проследить последовательность и логику выполнения программы. На программистском жаргоне такой стиль презрительно называется «спагетти» и, без сомнения, такие программы время от времени пишут и ваши ученики.

Однако один мальчик открыл мне глаза на сложность этой проблемы. Ученик пятого класса в школе Ханниган написал сверхсложную «спагетти» программу, превосходящую все, что я видел. Я сказал ему: «ты написал замечательную программу, она прекрасно работает, но ее, возможно, можно было бы сделать проще и понятнее, придав ей структуру». Он ответил: «Она структурирована». Я попросил показать мне, что он имеет в виду. И действительно, для него, с его точки зрения, программа была детально структурирована. После его объяснений я увидел, что программа разделена на фрагменты, и он показал мне, как устроены значки, отделяющие один фрагмент от другого. Конечно, это структура была совершенно не той, которой пользуюсь я в своих программах, не той, что описана в книгах по программированию, однако это не значит, что программа не структурирована для ученика. Мальчик преподал мне важный урок и с тех пор я с большой осторожностью говорю ученикам: «я знаю, как лучше сделать то-то и то-то». Я советую и вам прежде, чем давать вашим ученикам советы, удостовериться в том, что вы действительно понимаете, что ученик делает на самом деле. Возможно, что ученик понимает проблему гораздо глубже, чем вам первоначально кажется. Ученики могут оказаться умнее, чем вы предполагаете. Так бывает очень часто, дети это понимают и знают, что они гораздо умнее, чем о них думают взрослые. Это одна из неожиданностей, связанных с программированием в Лого.

Я хотел упомянуть еще одно из самых сильных моих прозрений, не связанных непосредственно с программированием, однако открывшееся мне во время работы с Лого. Часа два назад я просматривал рекомендации ЮНЕСКО, подготовленные группой, возглавляемой Алексеем Семеновым, и я увидел раздел, озаглавленный «Трудное удовольствие». С этой концепцией меня познакомили дети, и вот как это произошло: в детском саду мальчик возвращается после своего первого Лого-занятия и встречает приятеля, ждущего своей очереди. На расспросы: «что там такое, чем вы занимались...» мальчик отвечает: «здорово — это трудно — это называется Лого!».

Эту историю мне пересказала Кэролл Сперри, проводившая занятия и я понял, что «здорово» бывает не вопреки тому, что трудно, а благодаря трудностям. Так бывает с новым словом, которое вы недавно выучили: вы внезапно замечаете, что все вокруг его произносят. Конечно, слово и раньше широко использовалось, просто оно было вам незнакомо и вы не обращали на него внимания. Теперь, прислушиваясь к детям, я понял, что это присуще почти всем детям, что данный мальчик не является исключением. Дети любят трудные вещи, и чтобы это понять, достаточно взглянуть на видеоигры. Вы выиграли в игре и в чем же ваша награда? Вам разрешают сыграть на следующем, еще более трудном уровне и так далее. Сколь абсурдны утверждения педагогов, говорящих: «компьютер сделает обучение проще». Что значит «проще»? Еще скучнее? Детям не нужно «проще», им нужно «увлекательнее», «сложнее».

Это примеры уроков, которые мне явно и непосредственно преподали дети. Как и во многих случаях, уроки, которые дают нам дети, показывают, что дети понимают в образовании гораздо больше, чем мы предполагаем. Я бы советовал слушать детей и учиться у них.